стилистическом отношении построение, перенесенное в непосредственно авторский текст, явственно предпочтено четкости и стройности отобранных, канонизированных конструкций письменной речи. И это, видимо, — один из способов приближения к «народной прозе».
В повести «Черный принц» (а также и «Керенский») получается особенно сложная и необычная картина. Повесть явно «установлена» на стиль письменный, повествовательный, монологический, в какой-то степени научный — и к этому письменному повествованию применены принципа устного рассказа, причем основная установка повести не перекрывается этой разговорностью, но скрещивается с ней, порождая особый тип повествования.
Избрано, например, лишь некоторое, строго ограниченное количество способов синтаксической связи: фразы начинаются нередко одними и теми же союзами, причем даже внутри этой подчеркнуто узкой группы союзов* одни утрированно предпочитаются другим, а в условиях начала фразы это предпочтение особенно заметно.
Подсчеты показывают, что заметное предпочтение — и абсолютно, и относительно — оказывается союзу «и», а также сочетаниям «и вот», «и это», «и что» (перечислены по убывающей частотности).
Все это — типичные для устной речи начала высказы¬ваний, присоединяемых к предшествующему. Все они, и особенно «и вот», заместившее собой письменное «таким образом» в, позволяют сохранить структуру устного рассказа
в Этот сугубо книжный способ связи предложений вовсе изгнан из повествования; в других случаях он заменен союзом «так что», начинающим фразу (совершенно необычно для книжной речи):. «Так что, судя по всему, эту конструкцию ожидает большое будущее».
7 Еще в 1900-х годах этот оборот даже в устных жанрах — в судебных речах — казался неприемлемым. «Многие наши ораторы, закончив определенный период, не могут перейти к следующему иначе как томительными, невыносимыми словами: И вот. Прислушайтесь к созвучию гласных в этом выражении, читатель. И это глупое выражение повторяется почти в каждом процессе с обеих сторон: «И вот, поддельный документ пускается в обращение». — «И вот, у следственной власти возникает подозрение» (Сергеич П. Искусство речи на суде.: СПб., 1910, с. 15).
В повестях этих лет — осознанная бедность словаря, в которой виден расчет не только на доступность, но на особые цели убеждения читателя. В повести о Керенском слышна интонация оратора, начало повести построено едва ли не по правилам адвокатской речи: «Давайте посмотрим через головы современников, что это был за человек, который из скромного, незаметного присяжного поверенного и судебного оратора стал верховным главнокомандующим и первым государственным деятелем страны».
стилистическом отношении построение, перенесенное в непосредственно авторский текст, явственно предпочтено четкости и стройности отобранных, канонизированных конструкций письменной речи. И это, видимо, — один из способов приближения к «народной прозе».В повести «Черный принц» (а также и «Керенский») получается особенно сложная и необычная картина. Повесть явно «установлена» на стиль письменный, повествовательный, монологический, в какой-то степени научный — и к этому письменному повествованию применены принципа устного рассказа, причем основная установка повести не перекрывается этой разговорностью, но скрещивается с ней, порождая особый тип повествования.Избрано, например, лишь некоторое, строго ограниченное количество способов синтаксической связи: фразы начинаются нередко одними и теми же союзами, причем даже внутри этой подчеркнуто узкой группы союзов* одни утрированно предпочитаются другим, а в условиях начала фразы это предпочтение особенно заметно.Подсчеты показывают, что заметное предпочтение — и абсолютно, и относительно — оказывается союзу «и», а также сочетаниям «и вот», «и это», «и что» (перечислены по убывающей частотности).Все это — типичные для устной речи начала высказы¬ваний, присоединяемых к предшествующему. Все они, и особенно «и вот», заместившее собой письменное «таким образом» в, позволяют сохранить структуру устного рассказа
в Этот сугубо книжный способ связи предложений вовсе изгнан из повествования; в других случаях он заменен союзом «так что», начинающим фразу (совершенно необычно для книжной речи):. «Так что, судя по всему, эту конструкцию ожидает большое будущее».7 Еще в 1900-х годах этот оборот даже в устных жанрах — в судебных речах — казался неприемлемым. «Многие наши ораторы, закончив определенный период, не могут перейти к следующему иначе как томительными, невыносимыми словами: И вот. Прислушайтесь к созвучию гласных в этом выражении, читатель. И это глупое выражение повторяется почти в каждом процессе с обеих сторон: «И вот, поддельный документ пускается в обращение». — «И вот, у следственной власти возникает подозрение» (Сергеич П. Искусство речи на суде.: СПб., 1910, с. 15).В повестях этих лет — осознанная бедность словаря, в которой виден расчет не только на доступность, но на особые цели убеждения читателя. В повести о Керенском слышна интонация оратора, начало повести построено едва ли не по правилам адвокатской речи: «Давайте посмотрим через головы современников, что это был за человек, который из скромного, незаметного присяжного поверенного и судебного оратора стал верховным главнокомандующим и первым государственным деятелем страны».