В изображении отдельных переживаний Стендаль также не знает конкретности, детальности и наглядной живой ощутимости. И это, конечно, опять находится в связи с его невосприимчивостью к бытовому выраже­нию психики. Стендаль идет по преимуществу путями вербального обозначения чувства. Чувства названы, но ие показаны. Ему нечем заполнить сцену. Круг его представлений о внешних обнаружениях психики очень ограничен. Он оперирует весьма немногими условными и поверхностными признаками эмоций, которые в лите­ратуре были приняты от далеких традиций XVII и XVIII веков. Желая быть сколько-нибудь разнообраз­ным, он варьирует детали лишь в рамках степени их ин­тенсивности и всюду впадает в чудовищные преувели­чения. Чаще всего фигурируют традиционные слезы. Всякое волнение, радостное, горестное, при всякой обстановке у всех персонажей вызывает увлажнение глаз, потоки слез, судорожные рыдания и т. п. Из иных от­тенков привлекаются побледнение, краснота лица, стес­ненное дыхание, затем всякие содрогания, трепетания, судороги, онемение, обмороки, приступы бешенства и т. п.

Примеры можно брать почти на каждой странице. Жюльен объясняется с Матильдой: «Оскорбленное чув­ство душило ее Матильду. — А. С., она залилась слеза ми, и Жюльен увидел, что она задыхается. Руки его не имели, до того велико было усилие, к которому обязывала его политика». «Ах, прости меня, друг мой,— прибавила она, бросаясь перед ним на колени,— презирай меня, если хочешь, полюби меня, я не могу жить без твоей любви. И она упала в обморок». Вот пример оттенков в изменении лица: «Как? — спросил граф, бледнея... его все увеличивающаяся бледность показывала, что он го­ворит правду...» «Граф был бледен, расстроен и так дрожал, что вынужден был схватиться за спинку крес­ла». «Она герцогиня.— А. С. скрестила руки... совер­шенная бледность сменила прежние краски, которые одушевляли ее прекрасное лицо...» «В противополож­ность им обоим, у него было красное лицо и беспокой­ный вид». В качестве особого оттенка для крайне остро­го переживания Стендаль придумывает особую стадию того же побледнения: «Фабриций ничего не сказал, но его глаза судорожно закрылись, и он сделался еще бледнее, чем был, хотя казалось, это было уже невоз­можно. В эти мгновения жгучей боли его бледность принимала зеленоватый оттенок».