Тем не менее общий контекст романа в той части, в которой он написан, позволяет заметить внутренние те­матические и идеологические связи автобиографической главы с общей системой мыслей, заключенных в расска­зах «Повестей в повести».

В предисловии Л. Крыловой к четырем отрывкам из мемуаров отмечено, что первый мемуар из четырех «составляет выборку фактов из первой части автобио­графии одного русского писателя». Действительно, по сравнению с более обширным, первым вариантом авто­биографии Чернышевского, второй вариант, намечав­шийся для «Повестей в повести», представляет собою не столько сокращение, сколько отбор отдельных эпи­зодов, рассказанных здесь иногда не только не короче, но даже просторней, чем в первом варианте, а некоторые детали здесь даны заново, в первом варианте они сов­сем отсутствуют. Ясно, что отбор производится с ка­кой-то целью, по критерию целесообразности для об­щих заданий «Повестей в повести».

Во всех эпизодах, помещенных в автобиографиче­ской главе, речь идет о невзгодах, серости, а иногда да­же и преступности в жизни людей, самих по себе, по за­даткам своим, безусловно, хороших, добрых, по при­роде рассудительных, обладающих большой энергией воли и не склонных к злому, но лишенных разумного просвещения и должного свободного понимания вещей. Пафос повествования сосредоточивается, с одной сторо­ны, иа показе натурально присущей этим людям моральной чуткости, честности, трезвого жизненного здра­вомыслия, а с другой стороны, на обнаружении их сле­поты, отягощающей жизнь множеством нелепых стра­хов, забот, напрасных пустых ожиданий, несообразных представлений и поступков, ведущих к ненужным огор­чениям и напрасным, бессмысленным бедствиям.

Мавра Перфильевна в поездке с мужем, неоснова­тельно заподозрив разбойников в мирных спутниках, вводит себя и мужа в ненужные хлопоты, заботы и усложнения см. I, 567, см. также XII, 481. Ивана Яков­левича Яковлева, хорошего медика и хорошего человека, нелепые заботы добрых, но невежественных и непонимаю­щих доброжелателей привели к трагедии и самоубийству.

«Вообще, не злые люди, а хорошие, добрые, бывали причиною большей части тех бед, свидетелем или слу­шателем которых был я в детстве. И делались эти беды почти всегда не по дурному умыслу, а вовсе без умысла или с хорошими намерениями. — Люди тогда были в Саратове — как всегда везде — очень недурные в об­щей массе своей, а на всякого дурного приходились десятки очень хороших людей». Необходим свет просве­щения для того, чтобы рассеялся дым и туман невеже­ства, и жизнь очистится от множества ненужных страда­ний, которые лишь на поверхностный взгляд кажутся роковыми, неодолимыми, — эта мысль лежит в основе всех эпизодов автобиографической главы.