Добролюбов так же, как и Белинский, в отличие от фальшивой «парадной», «праздничной», официаль­ной морали, в семейном быту, в частных нравах видел вернейший показатель господствующей реальной обще­ственной нравственности. Если служебное и обществен­ное поведение в обстановке полицейской официальности могло так или иначе скрывать подлинную правду в об­щественной морали, то в семейных отношениях эта правда вскрывалась во всей очевидности. «Вопрос о так называемой семейной нравственности, — писал Добро­любов,— составляет один из важнейших общественных вопросов нашего времени. Мы даже скажем, что он ре­шительно важнее всех остальных потому, что он во все остальные входит и имеет значение более внутреннее, тогда как другие по большей части ограничиваются внешностью... Некоторые даже хотели найти какое-то натуральное противоположение отношений семейных и общественных, между тем как это противоположение есть чисто искусственное и крайне нелепое» 3, 223.

Семейные нравы Добролюбов ставил в связь с об­щим характером господствующих общественных. поряд­ков взаимоотношения в семье рассматривал как не­оспоримый показатель подлинного уровня общественной воспитанности. «В семье совершается самое полное и

Естественное слияние собственного эгоизма с эгоизмом другого и полагается основание и начало того братства, той солидарности, сознание которых одно только н мо­жет служить прочною связью правильно организованно­го общества» 3, 223.

Картины семенной жизни, представленные Остров­ским, где «одни хотят все подавить своим самодурством, а другие не находят простора для самых законных своих стремлений» 5, 38,—последовательно включались в общую мысль Добролюбова о «неестественности об­щественных отношений, происходящей вследствие само­дурства одних и бесправия других» 5, 71—72.

Таким образом, подход к критике действительности с точки зрения интересов угнетенной личности, обнару­жение деспотизма во всем укладе бытовых отношений, раскрытие антигуманной сущности в затвердевшей и привычной морали, во всех представлениях о жизни и жизненном благе, преследование всех проявлений дес­потического или корыстного пренебрежения к духовным запросам личности, протест против всякого произвола и насилия —у Островского и Добролюбова было общим.