Островский, как и Гоголь, является глубоко нацио­нальным писателем. Жизнь людей, их нравы, их быто­вые привычки, образ поведения н содержание их стрем­лений представлены у обоих писателей в живой ускоренности в той общественной и бытовой обстановке, которая давалась русскими условиями, русской дейст­вительностью н русскими бытовыми историческими традициями, выраставшими на основе давних самодер­жавно-крепостнических отношений.

Во всем этом проявляется не только преемственная близость Островского Гоголю, но и несомненное вли­яние на него со стороны Белинского, в свете статей ко­торого воспринимался Гоголь. Об этом, в первую оче­редь, свидетельствуют литературно-теоретические вы­сказывания Островского.

Роль Гоголя в развитии русской литературы Островский определял в том же смысле, как и Белинский. Рост реализма и самобытности в русской литературе Остров­ский ставил в связь с развитием и углублением крити­ческой, обличительной мысли, поднимающейся от са­тир Кантемира к всестороннему анализу русской дейст­вительности в творчестве Гоголя. Островский расценива­ет Гоголя в целостном историко-литературном процессе, видит в нем завершителя давних исторических стремле­ний русской литературы к самобытности, к жизненной правде, к сатирическому суду над действительностью.

Говоря об обличительном направлении в русской ли­тературе и в связи с этим определяя историческое мес­то Гоголя, Островский в схеме повторяет историко-литературную концепцию Белинского. «История русской литературы,— пишет он,— имеет две ветви, которые на­конец слились: одна ветвь прививная и есть отпрыск ино­странного, но хорошо укоренившегося семени; она идет от Ломоносова через Сумарокова, Карамзина, Батюш­кова, Жуковского н проч. до Пушкина, где начинает сходиться с другою: другая-—от Кантемира через ко­медии того же Сумарокова, Фонвизина, Капниста, Гри­боедова до Гоголя; в нем совершенно слились обе, ду­ализм кончился. С одной стороны: похвальные оды, французские трагедии, подражания древним, чувстви­тельность конца 18-го столетия, немецкий романтизм, неистовая юная словесность; а с другой: сатиры, коме­дии и «Мертвые души». Россия как будто в одно и то же время в лице лучших своих писателей проживала пе­риод за периодом жизнь иностранных литератур и вос­питывала свою до общечеловеческого значения»