Все сказанное позволяет считать, что своеобразные особенности драматургии Чехова создавались в зави­симости от особого содержания открытого им драмати­ческого конфликта как принадлежности жизни его вре­мени. Отсюда и надо искать объяснения этого своеоб­разия как исторической принадлежности его эпохи. То обстоятельство, что Чехов обратил внимание именно на данный конфликт, было порождено состоянием общест­венной жизни, находившейся в его кругозоре.

В его пору, когда среди интеллигенции, в силу идей­ного бездорожья, господствовали интересы личного благополучия, когда в обстановке общественного упад­ка не было выхода к широким общественным задачам, когда побеждающей силой были узкое обывательство и мещанская успокоенность, в эту пору больше чем ко­гда-нибудь должна была проявиться несостоятельность и тягостность замкнутого идейно не оплодотворенного существования. Оказалось, что человек в наиболее свет­лых сторонах своего существа в такие жизненные рам­ки не укладывается, что для более чутких людей обы­вательское спокойствие не может составить счастья, что так называемые «малые дела» не могут дать действи­тельного удовлетворения и что под видимостью ровной и мирной жизни кроется постоянная тоска и боль не­удовлетворенных и лучших желаний.

Если в периоды общественного подъема из узкого круга личных интересов человек находит выход в сфе­ре общественных задач, объединяющих его с другими окружающими людьми, то в обстановке общественного упадка человек оказывается предоставленным самому себе и не находит опоры для преодоления внутренней личной неустроенности. Отсутствие объединяющего об­щественного возбуждения лишает людей общего поля для совместных увлекающих усилий и создает особую сосредоточенность на узкой индивидуально-интимной жизни. Отсюда и выступает в такие эпохи особенно за­метно чувство одиночества, жизненной разрозненности и бессилия.

В мирных буднях жизни Чехов увидел постоянное присутствие этих больных противоречий. Стремясь к наиболее адекватному и наиболее ощутимому выраже­нию этого конфликта, Чехов не мог опереться на преж­ние формы драматургии и создает, новые. Отсюда воз­никало то иное, что определяет н составляет в основ­ном главное существо чеховской драматургии.

Не только в идейном, но и в структурном отноше­нии в пьесах Чехова имеется много общего с его по­вестями и рассказами. Иначе и не могло быть при общности отправной точки зрения в восприятии и пони­мании жизни. Раскрытие этих аналогий позволит пред­ставить высказанные здесь наблюдения в большей пол­ноте и законченности.