Критерий оценки действительности с точки зрения защиты интересов личности для Ап. Григорьева был со­вершенно неприемлем. Личное начало, в какой бы фор­ме оно ни проявлялось, в выражении ли страдающей не­удовлетворенности или тем более в форме протеста, Ап. Григорьеву представлялось нарушением «идеала» и по­тому незаконным, неестественным, подлежащим осуж­дению и устранению.

Лермонтовское обличение ему было враждебно, по­тому что оно, по его словам, исходило из «одних только личных оснований». Это был «протест личности против действительности, протест, вышедший не из ясного со­знания идеала, а из условий, заключавшихся в болез­ненном развитии самой личности»4.

В связь с этой лермонтовской, «эгоистической» тра­дицией Ап. Григорьев ставит многие произведения на­туральной школы, в частности, роман Герцена «Кто виноват?». Герои и героини этого романа, страдающие от условий действительности, Ап. Григорьевым объявля­ются недостойными сочувствия, так как их недовольство действительностью возникает лишь из претензий и же­ланий личности и их страдание не сочетается с чувст­вом покорности высшей правде жизни, то есть тому же «идеалу».

В этом состоял смысл всей полемики Ап. Григорье­ва с натуральной школой.

Отступление новых писателей от должных границ обличения в его понимании Ап. Григорьев видит в том, что они вопреки «идеалу» на жизнь «взглянули только с личным убеждением или с предубеждением. Отсюда ведут свое начало разные сатирические очерки, отсю­да бесконечное множество повестей, кончавшихся при­певом: «и вот что может сделаться из человека»; пове­стей, в которых, по воле и прихоти их авторов, с героя­ми и героинями, задохнувшимися, по их мнению, в гряз­ной действительности, совершались самые удивительные превращения»К

В произведениях о «маленьком человеке» отличие последователей Гоголя от самого Гоголя, по мнению Ап. Григорьева, состояло в предвзятом нагнетании «протеста личности». Гоголевские повести «Шинель», «Записки сумасшедшего», «Невский проспект», по его словам, полны трагического, но в то же время и «очи­щающего» значения, потому что оии озарены светом «идеала» ср. письмо к Гоголю от 17 октября 1848 г., а у последователей Гоголя выступает лишь «жалоба личности», «задняя мысль», направленная против дей­ствительности... «Микроскопическую претензию микро­скопической личности они возводят на степень права». «Возведите на степень права требования героев «Запи­сок сумасшедшего», и вот явились Макар Алексеевич Девушкин, господин Голядкин, господин Прохарчин, все эти герои зловонных темных углов; герои, которые и действительно существуют, но, во-первых, не одни же в целом божьем мире, а во-вторых, существуют ие таки­ми, какими создают их себе авторы... Даже даровитый автор «Записок охотника» заплатил дань этому несчаст­ному направлению, и он в лице Мошкина, испортившего его комедию «Холостяк», выражал неудовольствие против разумного порядка природы, и не один он, многие увле­клись этою одностороннею, болезненною точкой зрения».