Таким образом, никаких оснований к выделению «Записок» из общей системы мировоззрения Достоев­ского этого времени нет. Никакого отказа от прежних гуманистических идейных ценностей в них усмотреть нельзя.

С «Записками из подполья», правда, Достоевский выходит на новый этап своего творчества. Но это новое заключалось не в смене его конечных идеологических тяготении, а в усложнении и обогащении художественно - диалектического кругозора, в уточнении логических контроверсий. Формально это выразилось в окончатель­ном превращении психологической художественной ти­пологии в типологию социально-идеологическую. В ран­нем творчестве Достоевский оставался в пределах об­щих и характерных для того времени исключительно психологических характеристик. В выборе и трактовке типов, конечно, сказывались оценочные симпатии н ин­тересы автора, его общее понимание людей и отношение к жизни, но рисунок «типа» останавливался почти исключительно на психологических контурах, не подни­маясь к проблемам мировоззрения как идейной систе­мы. Тогда «тип» интересовал особенностями и ориги­нальностью только психологического склада, теперь «тип» является носителем не только определенной пси­хологии, но и связанной с нею идеологии. «Записками из подполья», «Преступлением и наказанием» Достоев­ский вошел в сферу борьбы идей своего времени. Разра­ботка идей идет на психологической базе, в интимно - индивидуальном плане. Оценка своих и чужих идеоло­гических устремлений у Достоевского всегда не ходит из понимания психики человека. Факты души служат для него критерием для идеологического прогноза, От этого прежний психологический рисунок, не теряя своей ост­роты и детальности, но. наоборот, еще более усложняясь н утончаясь, все же систематизируется иначе, получая новую функцию иллюстрирующего и аргументирующего материала к оценке борющихся идей н мнений. В этом отношении «Записки» действительно обозначают собою начало нового этапа. Здесь даны основные элементы его художественно-логических приемов, здесь же обозна­чился и тот главный центр, около которого всегда будет концентрироваться общий кругозор его идейной диа­лектики.

Что касается самого существа его идейных утвержде­ний— они остались прежними, приняв лишь страстный характер ярко выраженной полемической диалектики.

Нельзя оставить без внимания и того обстоятельства, что в 40-х годах призывы к «гуманности» всюду разли­вались свободным, уверенным потоком. Теперь, в 60-х годах, в новых материалистических и рационали­стических теориях «пользы» и «выгоды» принципы люб­ви, свободного расположения человека к человеку, в проектах устроения общественной жизни совсем вычер­кивались или отводились на далекий, задний план. До­стоевский страстно держится за прежнюю веру. Задачи защиты своей веры и опровержения ее врагов, несом­ненно, уже сами по себе должны были сообщать новому творчеству Достоевского и формы его диалектического построения, и страстный полемический пафос.