Без всякого сходства с Рахметовым изображен Бах­метев и самим Герценом.

Бахметев, таким образом, послужил прототипом для Рахметова лишь отчасти. Создавая в Рахметове образ деятеля-революционера, Чернышевский сочетал в нем разные элементы революционной настроенности, по-сво­ему проявлявшейся у разных людей. Моральный облик революционера с чертами материалистической трезво­сти и непреклонности чувства гражданского долга он мог наблюдать у Добролюбова, отказ от помещичьего богатства ради целей освобождения народа он мог взять у Бахметева, стремление к непосредственному сближению с народом — у Сераковского, объезд славян­ских земель — у Бакунина или Кельсиева. Формируя образ положительного героя, Чернышевский отправлял­ся от фактов жизни и тем самым устанавливал черты революционного вождя, которого создавала, ждала и требовала сама действительность.

В литературной традиции своего времени роман «Что делать?» занимает исключительно важное место, как осо­бый этап в развитии метода художественного реализма.

На основе правдивого изображения современной ему действительности роман «Что делать?» открывает пер­спективу дальнейшего жизненного процесса, приводяще­го к осуществлению социализма. Социалистическое бу­дущее представлено в романе не как мечтательный полет воображения, а как результат реальной борьбы, отправ­ляющейся от всех данных реального положения вещей. При недостатках, связанных с известными элементами утопизма в мировоззрении Чернышевского рациона­лизм в понимании психики и поведении челове­ка, утопизм в картинах преобразования общества пу­тем организации мелких производительных товари­ществ, роман в своих положительных качествах все же содержит в себе существенные элементы наиболее высо­кого художественного метода — социалистического реа­лизма.

Социалистические тенденции в европейской и рус­ской художественной литературе проявлялись и рань­ше, — например, в романах Ж - Санд, в русской литера­туре у Герцена, Ахшарумова, Огарева, в раннем твор­честве Салтыкова-Щедрина, отчасти в прозе Плещеева, но проблема социального переустройства здесь давалась лишь в очень неопределенных и далеких от реальности перспективах, в духе утопической мечты о всеобщей люб­ви. Кроме абстрактных гуманистических призывов, по­ложительный путь развития здесь никак не обозначал­ся. Проводимая здесь критика капиталистической экс­плуатации и неравенства имела, конечно, в свое время огромное прогрессивное значение, однако отсутствие указаний на реальные пути переустройства оставляло желаемый идеал социалистического равенства только в мечтах.