Все это, как видим, находится в полном соответст­вии со взглядами н творческими стремлениями Остров­ского.

Для объяснения временных связей Островского с Ап. Григорьевым нельзя упускать из виду и того, что Ап. Григорьев не принадлежал к тем, которые совсем не внесли или не хотели видеть противоречий в крепостни­ческой действительности и в натуральной школе ие усматривали никакой правды. В письме к Гоголю в кон­це 1848 года Ап. Григорьев писал: «Вся современная ли­тература есть ие что иное, как, выражаясь ее языком, протест в пользу женщин, с одной стороны, и в пользу бедных, с другой; одним словом, в пользу беднейших. Вы не фанатик — это доказывают многие из ваших же пи­сем; вы не близорукий и не ограниченный человек, сле­довательно, вы не можете закрыть глаза и не видеть, что в основе своего протеста литература и мышление совре­менное правы; ошибаются они в средствах, да и не мо­гут не ошибаться».

Как видим, Ап. Григорьев понимал, что российская действительность нуждается в какой-то переделке, и он думал достигнуть лучшего какими-то своими «сред-

Совами», ие теми, которые были присущи натуральной школе. Его средства были славянофильскими.

Вопреки принципам натуральной школы, устранение социальных противоречий Ап. Григорьеву представля­лось возможным лишь на основе общего приближения к идеалу взаимного согласия на началах нравственного единства между людьми.

Отсюда возникали особенности в понимании задач «обличения».

Взгляды Ап. Григорьева и Островского именно в вопросе об обличительном направлении в литературе находятся в наиболее сложном соотношении. В художе­ственном осуществлении принципа обличения у Остров­ского в таких его пьесах, как «Бедная невеста», «Не в свои сани не садись», «Бедность — не порок», «Не так живи, как хочется», было, с одной стороны, нечто ради­кально отличное от взглядов Ап. Григорьева и, с дру­гой— нечто сближающее их и отдаляющее Островского от идей Белинского.

Сам по себе принцип обличения Ап. Григорьевым, как и другими славянофилами, ие отвергался. В 1852 году в «Москвитянине» была напечатана анонимная статья «Несколько замечаний о причинах, особенных успе­хов сатирической поэзии в России», где законность и ес­тественность «сатирической поэзии в России» не только не оспаривалась, но признавалась и освящалась автори­тетом «национального духа», то есть качествами русско­го народа, искони ему присущими и прирожденными, вы­ражающимися в особой «строгости к самому себе» и в повышенной способности легко различать «внутренний разлад действительности с разумными требованиями».