Самое отношение к знанию было двойственным. С од­ной стороны, сохранялось раннехристианское, аскетиче­ское, враждебное отношение к мудрости мира сего, к муд­рости ложной, языческой, бесполезной для «спасения» че­ловека. Излишние знания, казалось, ведут к суемудрию, гордости, к ереси, наконец. Монашеский идеал простеца, юродивого, вызывающего насмешки окружающих, но вме­сте с тем провидца, которому бог позволил коснуться высших тайн и истин, был распространен в византийской литературе, и герои агиографических памятников прославляются подчас за то, что они не дотронулись и кон­чиком пальца до светской, или, как говорили в Визан­тии, «внешней», «за дверьми расположенной», образован­ности.

А с другой стороны, знания были ценностью. «Апедевсия» (необразованность) служила предметом насмешек. Над людьми, не умевшими правильно выразить свою мысль, постоянно потешались, а византийские литерато­ры, особенно с ХI столетия, гордились своими знания­ми, своей образованностью.

Обучение начиналось в начальной школе. Любопыт­ный памятник, датируемый 300—310 гг.,— Греко-латин­ский разговорник, так называемый Hermeneumata Pseudodositheana — позволяет представить школьный день мальчика в эпоху поздней Римской империи. Оп встает рано, умывается, приветствует отца и мать и отправля­ется на занятия. Он уходит без завтрака — ни греки, ни римляне не ели с утра. Его провожает в школу «пе­дагог»— этим словом, буквально означающим «ведущий ребенка», греки называли раба-дядьку. Педагог несет письменные принадлежности — таблички, стиль и линей­ку. Занятия продолжаются до обеда; мальчик возвраща­ется домой, съедает хлеб, маслины, сыр, несколько суше­ных фиг, орехи и возвращается к учителю. И снова — до вечера.

Римская общественная школа выглядела жалкой: лавка, отделенная от улицы занавесью, где человек тридцать учеников рассаживались на скамеечках вокруг «магистра», восседающего на стуле («кафедре»). Учитель получал ничтожное жалование и принадлежал к одной из самых низких общественных категорий.

Византийская элементарная школа немногим отлича­лась от позднеримской. Ученики (иные из них босиком) прибегали в школу утром по зову била: вероятно, с ни­ми уже не было раба-дядьки, и свои школьные принад­лежности (таблички, стиль) они припосили сами. Сидели они на скамеечках или прямо на земле, подстелив овчи­ну, а таблички держали на коленях.